19 марта один человек сообщил, что про меня собираются написать в Z-паблики или заявление в полицию. Я с ним лично не знаком, но очень благодарен.

Там были скриншоты моих ранних сторис в инстаграме и переписка с каким-то из пабликов с формулировкой: «Случайно наткнулись на Украинского нациста в МГУ. Это чудо учится на 6 курсе ФФМ» — и предложением что-нибудь со мной сделать. У меня сразу возникло подозрение о том, кто конкретно это сделал, но я не находил этому подтверждения, пока на одном из скриншотов не заметил фото профиля его аккаунта в инстаграме. Это мой однокурсник Александр Борисов, кстати, будущий анестезиолог-реаниматолог.

На следующий день после того, как меня предупредили о готовящемся, студенты первого курса расспрашивали про меня моих однокурсников. У одного из них мы выяснили, что эти первокурсники ходили в Следственный комитет писать на меня заявление. Вечером я позвонил этому студенту и спросил, могут ли они забрать заявление. На что мне ответили, что они уже пытались и им не дали этого сделать. Видимо, ребята успели понять, что наломали дров.

У нас с автором скриншотов, Александром Борисовым, изначально были натянутые отношения. Мне не нравилось, как грубо он в общих учебных чатах общался с другими участниками, в частности с девушками, а впоследствии оскорблял как мою нацию в целом, так и меня лично.

Первое задержание. «Хоть аппарат Илизарова дали оставить»

Я возвращался в общежитие [МГУ на Ломоносовском проспекте] после пар и подготовки к хирургической олимпиаде. У меня с собой был макет голени и аппарат Илизарова, который используется для сопоставления костных отломков. У общежития увидел машину полиции, и когда я подошел ближе, сотрудники попросили предъявить документы — я сразу показал паспорт, после чего они сказали проследовать с ними в отделение полиции. На просьбу взять теплые вещи, так как я был в одной футболке, получил отказ, но сосед по общежитию одолжил свои. Хоть аппарат Илизарова дали оставить…

Мне по этому делу вменили статью «сопротивление при задержании», хотя задержание было под камерами и при свидетелях. Но все равно написали, что сопротивление было, как и якобы попытка бегства. Судья сказал, что есть рапорта сотрудников полиции, которым нет оснований не доверять, а у самих сотрудников нет причин на меня клеветать.

Я тогда еще наивный был: пытался суду все подробно рассказать и объяснить, да и полицейским в отделе свой телефон разблокировал, показал банковские приложения, все транзакции, что там нет переводов ВСУ. Очень расстроился, что пропущу олимпиаду, но мои ребята все ж заняли призовые места.

В Сахарово. «Агитировали ехать на войну, рассказывали, что будут относиться "наравне с русскими"»

Разница между корпусом для административно арестованных и корпусом для иностранцев в Сахарово есть. По административке сидеть лучше в первую очередь из-за еды: еда как будто та же, но качество слегка лучше, чем у иностранцев, за счет того, что приносят ее в пластиковых контейнерах и соблюдается граммовка. Иностранцам выдают посуду железную, и порции определяет воля случая. Зато в ЦВСИГ в передачах овощи принимают, например. Не описать восторга от первых помидорок за долгое время. Первые три срока я находился в административном корпусе, а затем в корпусе для депортируемых — в ЦВСИГ.

В последнем случае всех [поступивших в Сахарово в один день] иностранцев сначала селят на одну ночь в одну камеру, рассчитанную на 12 человек, в которой нет даже матрасов. В такой камере провели свою первую ночь я и еще 64 человека. И только на следующий день нас распределили по корпусам.

Прекрасное утро после не менее прекрасной ночи началось с визита сотрудников военкомата, которые нас всех агитировали ехать на войну, рассказывали, как бережно будут относиться — «наравне с русскими».

Три человека все же захотели подписать контракт.

Причина, по которой соглашаются или даже хотят поехать [на войну], — на родине их ждет какое-то преследование. Один из задержанных хотел подписать этот бланк-заявку, и я поинтересовался, зачем он это делает. «У меня дети, а дома меня на 15 лет посадят. Что я оттуда смогу сделать для своего ребенка? Он даже не будет знать, как я выгляжу». Я спросил, что он сделает для своего ребенка, если погибнет или станет инвалидом. И предложил спросить у ребят вокруг, которые, в свою очередь, на своем языке объясняли ему, что я прав и ему не следует этого делать. Бумагу он все равно подписал…

В целом сотрудники ЦВСИГ относились ко мне адекватно. Хотя и был случай, когда ко мне обратились со словами: «Ну что там? Экстремист, террорист? Ты своим журналистам там передай, чтобы больше не приезжали тебя встречать с камерами своими, а то мы тебя подселим в камеру к эсвэошникам, они будут заранее тренироваться на хохле».

Был еще случай в очереди за лекарствами. Один из заключенных указал сотрудникам санчасти на то, что ему дали медикаменты, противопоказанные при его типе диабета, а также что ему после них было плохо. На что получил ответ: «Ты что, самый умный тут, что ли? Так, запиши, что он отказывается от лекарств». Мне в этот момент, конечно, хотелось ответить что-то про 323-й федеральный закон и про ответственность врача и конкретно этого медработника за жизнь, здоровье и состояние пациента, но решил, что место не совсем подходящее для разговоров о врачебной этике.

Но вообще в Сахарово в основном нормальное отношение сотрудников было, никто не оскорблял, не бил — во всяком случае меня. Слухи о применении силы со стороны сотрудников ЦВСИГ ходили среди других депортируемых, в частности, многие рассказывали про применение электрошокера. Хотя, как я понял, если соблюдать все правила, проблем возникнуть не должно.

Была и забавная ситуация. Ко мне обратился сотрудник ЦВСИГ на украинском языке:

— Хлопець, а ти звiдки?

— З Одеси, а ви?

— Та я москаль! Я просто словарь украинского купил на случай смены власти!

Я от души посмеялся — сделало мой день.

Депортация. «Вопрос отложили в пользу поглощения шашлыков»

Утром перед последним административным судом мне предъявили предписание покинуть страну в течение трех дней, а затем дали 12 суток ареста. Довод о том, что физически невозможно одновременно соблюсти оба этих требования, в суде не сработал — сказали, что это «уважительная причина». По окончании этих 12 суток меня перевели в ЦВСИГ для депортации.

Пришлось посидеть еще восемь суток, так как были майские праздники, и вопрос о моей депортации отложили в пользу поглощения шашлыков. Сразу после майских купили билет в Грузию, показали инспектору по вопросам миграции. Я собрал вещи в камере, сдал тарелку, ложку, кружку — они стали такими родными, — и меня в наручниках повезли в аэропорт. В аэропорту я тоже был в наручниках — кажется, я знаю, с чем я точно не захочу экспериментировать.

Сотрудники отвели на таможенный контроль в сопровождении местного полицейского. После прохождения таможни, уже без наручников и также в сопровождении полицейских, меня проводили в самолет, паспорт отдали стюардессе и сказали, что смогу забрать его по прилете.

Вот так, после суммарно 34 суток административного ареста и еще восьми суток в ЦВСИГ я покинул РФ.

Когда мы прилетели в Тбилиси, паспорт передали грузинским пограничникам сразу, я даже не успел дойти с конца самолета. Сказали подойти к одному из пограничников, он был в штатском и отвел меня в комнату для допроса, где я рассказал свою историю.В ответ услышал: «Мда, такие далеко пойдут, кто доносы пишет».

Я прождал еще около часа, а потом мне принесли отказ на въезд в Грузию и сказали, что меня утром отправят обратно в Россию. У меня, конечно, в этот момент мир рухнул. Я им еще раз объяснил, что меня депортировали и в случае возвращения в РФ меня ждет уголовное преследование. Предъявил решение суда, и мне разрешили купить билет в другую страну.

Поддержка. «Держись, сила в правде»

Пока сложно планировать [жизнь дальше], я пока вообще без вещей: мой багаж застрял в Грузии. Я точно собираюсь продолжать образование, не знаю пока где. В основном думаю про Казахстан, возможно, Эмираты. Или сразу в Штаты, ведь моя конечная цель — получить специализацию в Штатах, очень хочется попасть в Hospital for Special Surgery в Нью-Йорке, передовую клинику по травматологии и ортопедии.

Я не жалею о том, что я поступил в МГУ, и очень благодарен своему факультету. Я считаю, что мой выбор в пользу лучшего образования был правильным: я встретил замечательных людей, прекрасных врачей, которые действительно горят своим делом, вдохновляют и зажигают огонь в глазах студентов.

Вообще после Сахарово я прямо почувствовал вкус жизни. В общем, рекомендую! Отличный ретрит. Пять звезд. Выйдя, улыбался как ребенок: вокруг трава, зелень, солнце. А от музыки кайф какой… В Сахарово мое время в основном занимало чтение, прочитал девять книг, это помимо учебников.

А еще я там получил много поддержки. Даже если кто-то провластный был, мне все равно ничего плохого не говорили. Могли сказать: «Все понимаем, это твоя страна». А кто-то прямо говорил: «Держись, сила в правде».

Вообще много поддержки оказывали. Меня [после постановления о выдворении] позвали, кажется, во все страны СНГ! В Узбекистан, Таджикистан, в Армению звали. Говорили: «Вот у меня там дом, приедешь, будешь жить нормально, работу тебе найдем».

Друзья из России и Украины тоже очень много помогали. Меня в Грузии ребята встречали — сняли мне квартиру, еды наготовили домашней, фрукты купили, в общем, все, что надо после вкуснейшей сахаровской стряпни. Записали теплое видео о том, как мечтали меня встретить, я его как раз уже сидя в самолете смотрел [после того как не впустили в Грузию], и было очень приятно.

В конечной точке моего пути мне помогла снять отель моя хорошая подруга и оплатила со своей иностранной карты такси — у меня же только российская карта была с собой.

Я очень рад, что эта история закончилась для меня положительно. На самом деле были и тяжелые моменты, например, когда я три дня сидел в одиночной камере отделения полиции по району Раменки после первого срока и перед очередным судом.

Камера благоухала мочой, не было душа и предметов гигиены, а также естественного света. Не знал, который час, хотя я мог определять время дня через окошко размером четыре на четыре сантиметра в железной двери — по отражению лучей света на шкафу. Многие сотрудники были адекватными, но некоторым приходилось часами стучать в дверь камеры для того, чтобы справить нужду.

Это были моменты, когда я удивлялся тому, как к людям могут относиться такие же люди. Для меня это безумие и дикость. Хорошо, что таких жестких дней было немного, хотя и неволя в целом воспринимается болезненно.

Несмотря на все это, я шутил и старался больше улыбаться — от кислой мины лучше не будет точно. Сложно описать, насколько сильно я благодарен людям, которые в такое сложное время оказались рядом — как близкие, так и те, кто меня не знает; как русские, так и украинцы… и армяне, а также узбеки, таджики, киргизы, молдаванин и даже один эфиоп. Очень надеюсь, что наступят светлые времена и за выражение мыслей в России не будут преследовать.

Редактор: Егор Сковорода